Дух воина. Глава 27

Дух воина. Глава 25 / Дух воина. Глава 26

Глава 27

Побывав на озере, Заречный в который раз получил огромное удовольствие: и от купания в бодряще-холодной и чистой воде, и от прогулки по лесу. Насладившись всеми прелестями мира прошлого, он не спеша вернулся домой. По пути к водоёму и обратно бывший разведчик где-то в глубине души надеялся, что снова встретит пёсиглава. Он прислушивался к мыслям — не возникнет ли в голове знакомый голос, однако на этот раз ничего и никого необычного он не заметил и не встретил. Войдя в ворота “заимки”, Иван на мгновение замер. Что-то необъяснимое изменилось в ощущаемой им энергетике жилища. “Опять, что ли, Велимудр шаманит?” — подумал он. Изменения, которые он сейчас чувствовал, были настолько ничтожны, что обычный человек их бы вовсе не заметил. Сейчас же, просидев пять суток в подвале, Заречный понимал, что стал немножечко другим.

Не найдя никакого толкового объяснения тому, что хотела сказать интуиция, он с некоторой опаской вошёл в дом. Когда же бывший разведчик заглянул на кухню, то ему сразу стало всё понятно. На скамейке у стены сидел парень, который попал в этот мир следом за ним. Голый, лишь обёрнутый ниже пояса холстиной, которой укрывался, он диким испуганным волчонком взглянул на Заречного красными, заспанными глазами и ещё больше ссутулился. Во всём облике незваного гостя читалось недоверие и напряжение, он словно ежесекундно ожидал от присутствующих какого-нибудь подвоха. Теперь каким-то неизвестным чувством Иван понял, что именно его смущало. Видимо, пока парень спал, мозг излучал спокойные, нейтральные биоволны. Когда же он пробудился — в голове пришельца возникла такая неразбериха, что мозг начал выдавать в пространство нестабильные волны тревоги и страха. Вот их-то бывший разведчик и почувствовал, когда приблизился к дому. “Хороший лайфхак, — подумал он. — Мне бы такие возможности тогда, в Афгане, когда на тротиловый заряд БМП налетела. Может и вся жизнь бы по другому пошла”. За столом на табуретке сидел Велимудр, искоса поглядывая на паренька. На столе стояли три пустые чашки и посудина, в которой лекарь обычно заваривал свои снадобья.

— Вот, проснулся наш следопыт, — сказал старик, обращаясь к Заречному, и поднялся с табуретки, чтобы налить в чашки чай. — Вона как смотрит, точно зверёныш дикий.

Парень бросил быстрый взгляд на хозяина дома, потом снова перевёл его на Ивана и чуть охрипшим после сна голосом с волнением спросил:

— Что он говорит?

Несмотря на то, что старый волхв произнёс слова миролюбиво и спокойно, незнакомый говор привёл ум паренька в смятение. Его голос заметно дрожал. Видимо, в памяти накрепко засела встреча с косолапым охранником, который вполне мог и сейчас находиться где-то рядом. Заречный вспомнил, что чужак не понимает древнеславянского говора Велимудра. Он и сам-то общается с ним без проблем, только благодаря духу-толмачу, живущему в его голове.

— Он спрашивает, как тебя зовут? — ответил Иван, принимая на себя роль переводчика.

— Куцый, — ответил незнакомец и бросил испуганный взгляд на хозяина дома.

— Я спрашиваю как твоё имя и фамилия, а не кличка, — чуть повысив голос, прикрикнул Заречный.

От резкой перемены в настроении собеседника, Куцый сжался ещё больше. Видно было, что природа не наделила его отвагой. В экстремальных ситуациях, вместо того, чтобы собраться и найти выход из трудного положения, его обычно сковывал необъяснимый страх, и он моментально впадал в ступор.

— Витя… Виктор Куценко, — напрягшись, словно щенок, ожидающий, что его сейчас пнут ногой, быстро ответил парень.

— Витя, значит? — словно смакуя на вкус это имя, произнёс бывший разведчик, и уже тише добавил, — откуда же ты взялся на мою голову, Витя Куценко?

Вопрос был явно риторическим, поэтому ответа он, естественно, на него не получил. Переведя взгляд на Велимудра, Иван спросил:

— А почему ты и ему в голове духа-толмача не установил? Мне что, теперь всё время переводчиком работать придётся?

— Эка тяжёл труд! — деланно возмутился старик. — Толмачом он, видите ли, быть не желает… Да оттого, что незачем незнакомцу разуметь всего, что у нас тут глаголят. То, чего нужно, ты ему сам растолкуешь, а то, чего не нужно, так и нечего уши навострять.

Велимудр уже разлил чай по чашкам и добавил, глядя на парня:

— Скажи ему, дабы за стол садился, пусть, как и ты, апосля голода чайку попервах попьёт.

— Садись за стол, — объяснил Заречный парню слова хозяина дома, — чай пить будем.

Куцый с опаской поглядел на одного мужчину, затем на другого. Потом медленно поднялся со скамейки, придерживая на бёдрах свою “юбку”, и, наконец, пересел на свободную табуретку напротив Велимудра. Заречный пододвинул ещё одну табуретку и присел между ними. Некоторое время мужчины пили молча. Виктор по-прежнему бросал подозрительные взгляды то на одного, то на другого из присутствующих, а старик, казалось, вовсе позабыл про то, что в комнате кроме него ещё кто-то есть. Когда чашки были пусты, он встал, чем вновь вызвал чувство повышенной тревоги у Куцего, и вновь наполнил их травяным настоем.

— Чего молчишь? — обратился старик к Ивану. — Чай вопросов к чужаку накопилось немало?

— Я думал, ты его обо всём расспросишь, — отозвался тот.

— Ты же у нас разведчик, вот и разведывай чего да к чему, — ответил Велимудр, но сарказма в его голосе Заречный не услышал.

Сделав небольшой глоток чая, он, повернувшись к парню, сказал:

— Ну, так что, Витя, рассказывай.

— Чего рассказывать? — вновь напрягся тот, отрываясь от чашки с чаем, которую обхватил двумя руками, словно желая их согреть.

— Рассказывай, кто тебя послал за мной следить, зачем ты за мной в яму полез?

Парень немного помолчал, будто что-то вспоминая, а потом заговорил.

— Когда мы с Лисом увидели, что ты в яму залез, он мне и приказал лезть за тобой, чтобы, значит, посмотреть, куда ты пропал.

— Кто такой Лис, почему вы за мной следили?

— Лис — это мой бригадир…

— Бригадир?! — громко ухмыльнулся Заречный. — А ты, значит, у нас труженик бригады коммунистического труда?

— Я не коммунист, — вяло возразил Куцый, — я беспартийный.

Родившийся в самом конце существования Советского Союза, парень, естественно, мало чего знал о коммунистах, так как вырос уже на совершенно другой идеологии. Что такое бригада коммунистического труда он и подавно не знал.

— Ладно, это я так… пошутил, — скупо улыбнулся Иван. — Ты давай по существу рассказывай.

— Так я и говорю… Лису приказал босс, чтобы мы за тобой следили.

 — С какой целью?

— Босс говорил, что у тебя должны быть ещё камни, а мы должны узнать, где ты их хранишь.

— Значит, всё-таки камешки… — хлопнул себя ладонью по коленке бывший разведчик, и парень от неожиданности вздрогнул. — А скажи-ка, босса вашего, случайно, не Чех зовут?

— Я не знаю, — пожал плечами Куцый, — Лис его никогда по имени не называл.

— Понятно. Ну а сюда, скажи мне на милость, сюда-то как тебя угораздило попасть?

— Я не знаю, — снова повторил парень. — Я, когда залез в яму, оступился. Хотел опереться о стенку, а потом смотрю, уже в холодильнике сижу…

— В холодильнике… — хмыкнул Иван и взглянул на Велимудра.

Лицо старика не выражало никаких эмоций. Он умиротворённо потягивал из чашки свой чай и делал вид, что разговор его не касается.

— А тебя как зовут? — набравшись смелости, спросил Куцый. — И кто вы вообще такие?

— Мы-то? — бывший разведчик вновь бросил взгляд на хозяина дома, но в облике старика ничего не изменилось. — Мы люди! А ты, как я посмотрю, вообще культуре не обучен. Незнакомому человеку сразу тыкать начинаешь. Для тебя меня зовут Иван Петрович, и, надеюсь, на этом наше панибратство закончится.

— Иван Петрович, — неуверенно, словно обкатывая новое слово, произнёс парень, — а чего это за деревня? Куда я вообще попал?

— Это, Витя, не деревня, а заимка, и попал ты, брат, конкретно…

— Это как? — в глазах собеседника вновь появилась тревога.

— А вот так! Находимся мы с тобой, Витя, в далёком прошлом. Аж в тысяча двести каком-то году!

— И-ди ты… — протянул Куцый, но потом вспомнил предупреждение Заречного и сразу же поправился, — в смысле, идите вы.

Сообразив, что получилось ещё хуже, он быстро добавил:

— Ну, я хотел сказать, что, может, вы шутите?

— Да какие уж тут шутки, Витя… — грустно улыбнулся Иван.

— А как это мы так сюда попали? — удивлённо произнёс Куцый.

Судя по его виду, он всё ещё не мог осознать всей серьёзности всего того, что ему только что говорили. Ощутить разницу в восемьсот лет, сидя в избушке и не имея больше никаких доказательств, кроме слов чужого человека, было, конечно, непросто. Велимудр чуть слышно кашлянул. Заречный понял его намёк и сказал:

— Как сюда попали, я тебе попозже расскажу. Сейчас важнее решить, что с тобой теперь делать?

Лицо парня в тот же миг побледнело.

— Что со мной делать? — чуть слышно произнёс он.

— Ну ты сам подумай… — нагнетал обстановку бывший разведчик, — ты, по приказу какого-то босса, неизвестно для чего проникаешь в этот дом… И что нам теперь, прыгать от радости? А вдруг ты засланный казачок? Может у тебя совсем другое задание чем то, что ты мне сейчас озвучил? Может ты диверсант какой?

Да я… Да вы.., — у Куцего перехватило дыхание.

Он живо представил, как его живьём отдают на растерзание огромному медведю, и по его телу пробежали мурашки.

 — Я, правда, ничего… Я случайно… — запричитал парень.

Заречный впился в него оценивающим взглядом.

— Я ничего против вас не имею, — продолжал бубнить Куцый.

— Ладно.

Заметив, что достаточно постращал парня, Иван сменил выражение лица на более благодушное.

— Давай-ка, расскажи про себя всё. Кто ты? Где родился, где учился?

Куцый, заметив, что опасность вновь миновала, немного расслабился. Он быстро допил свой чай и, выдавив из себя подобие улыбки, сказал:

— Вкусный чаёк! Я люблю чай на травах.

Затем, немного помолчав, задумчиво добавил:

— Я ведь и в медицинское училище пошёл потому, что мне запах лечебных травок нравился с самого детства. Помню, как заболею, мамка мне сразу травку заваривает… А чай горький.., а я пью, морщусь, но из-за этого аромата готов был ещё порцию проглотить.

— Так ты у нас доктор? — прервал воспоминания парня Заречный.

— Та, какой я доктор, — грустно улыбнулся тот, — чтобы на доктора выучиться, бабок немерено иметь нужно. А откуда у простой бухгалтерши такие деньги? Бати-то у меня не было… Мамка сама меня на ноги и подняла. Выучился я на санитара…

— Так ты в больнице работаешь?

Вопрос Заречного оборвал мысли Куцего, и тот, словно натолкнувшись на какое-то препятствие, резко умолк. Помолчав с минуту, он пробурчал:

— Не работал я в больнице… Точнее работал, но не долго.

Он вновь замолчал, видимо, подбирая подходящие слова.

— И что случилось? Рассчитался или выгнали? — подтолкнул его к разговору Иван.

— Посадили, — недовольно ответил парень.

— Вот как? — приподнял брови бывший разведчик. — И за что же?

— За что, говорите? А за то, что завотделением наркоту воровал, а на меня свернули.

— А ты, выходит, ничего не знал? — недоверчиво спросил Заречный, пристально глядя на собеседника.

— Откуда? Кто со мной пацаном, только закончившим училище, такими вещами делиться будет? Хорошо, что пропажа не крупная всплыла — срок небольшой дали. Да и отсидел я недолго… Пришёл как-то ко мне адвокат, вроде бы как апелляцию написать, а сам и говорит мне, мол, если хочешь досрочно выйти, то я, говорит, тебе помогу, только потом тебе этот срок на воле на какого-то босса отработать придётся.

Я тогда обрадовался. На всё был готов, лишь бы с зоны побыстрее выбраться, не думал тогда, что значит на этого самого босса работать… Согласился, конечно… Адвокат подсуетился, и действительно меня вскоре по УДО[1] освободили. Так я к Лису в бригаду и попал.

— Слушай, — вдруг осенила Заречного догадка, — а не ты ли меня, когда я с деньгами в подвал к себе шёл, отбуцкал и деньги забрал?

— Не-е-е, — замотал головой рассказчик, — это Башка. Я обычно на стрёме стою. Я в таких делах не участвую.

— А на квартире у меня деньги тоже не ты к рукам прибрал?

— Тоже не я. Я же говорю, что на стрёме стоял, когда тебя Башка вырубил. А квартиру это Шныра обшманал.

— А ты у нас, ну прямо святой, получается? — хмыкнул Иван.

Куцый молча пожал плечами, мол, хотите верьте, хотите нет. Всё тем же непонятным образом как и немного ранее, когда возвращался с озера, Заречный сейчас чувствовал, что парень не врёт. Он перевёл взгляд на Велимудра. Тот теперь тоже пристально всматривался в рассказчика, слегка прищурив глаза.

— Парень не врёт, — подтвердил он, будто прочитав ощущения Ивана. — Неплохой он человек, да токмо с людьми погаными судьба его свела. Я его, покуда он спал, почистил маленько от прилипал всяких. Теперь осталась токмо твоя работа.

— Моя?! — удивился Заречный.

— Твоя, Ваня, твоя! Он хотя и по благому намерению Богини Карны сюда попал, да токмо с тебя это ответственности не снимает. По твоему недосмотру он сюда проник, тебе, стало быть, его и воспитывать.

Бывший разведчик промолчал, осознавая свой промах.

— Слушай, Велимудр, — обратился он после небольшой паузы, — вот ты всё время твердишь: Карна, Карна… Что это за штука такая?

— Карна-то? — улыбнулся старик. — Карна, Ваня, у нас — это Богиня, а у вас её просто кармой прозвали. Так вот, карма — это штука серьёзная! С ходу её не понять, но общее представление о ней я тебе поведаю. Если кратко, то это коны Богини Карны.

— Спасибо, я всё понял! — иронически заметил Иван.

— Да ты не торопись, не торопись… — остудил его пыл Велимудр, — я сейчас всё объясню. Так вот, Богиня Карна ведает обо всех деяниях каждого человека и воздаёт ему за его дела по заслугам. У вас, в вашем времени, поговорка хорошая есть: “Что посеешь, то и пожнёшь”. Стало быть, какие дела человек творить на Земле-матушке будет, то  взамен и получит. Будет добро творить — добро к нему придёт, ну а коли зло его душе более мило, то получит взад той же монетой.

— Что-то не похоже… — с сомнением произнёс бывший разведчик.

— Чего не похоже? — спросил старик.

— Да то, чтобы плохие люди за свои поступки как-то наказывались. Не знаю как у вас здесь, но только в нашем времени всё наоборот. Чем хуже человек, тем он лучше живёт. Взять хотя бы нашего мэра. Сам из уголовной среды, а выбился в городское начальство. А теперь, вон, уже и в областное метит. Ну, и куда твоя Карна смотрит?

Велимудр изучающе посмотрел на своего собеседника, потом взглянул на Куцего. Тот, понимая лишь только то, что говорил Заречный, переводил взгляд с одного мужчины на другого и пытался по отдельным фразам понять суть их разговора.

— Всё дело в том, — старый волхв вновь обратил взор на Ивана, — что ты по старинке рассуждаешь, на уровне своих старых понятий, кои вам ещё со школы известны. Что, мол, вы живёте одну жизнь и её нужно прожить достойно…

— А что здесь не так? — удивился бывший разведчик.

— Про то, что достойно надобно жить, здесь всё верно сказано, а вот по поводу одной жизни люди до сих пор заблуждаются. Это наше тело бренное живёт одну жизнь. Душа же — она вечна. Она-то и переселяется из тела в тело, точно как ты меняешь одёжу. Токмо одёжку-то душа меняет, а вот все её деяния из прошлых жизней при ней остаются. Вот Богиня Карна и отмечает все человеческие просчёты да неблагие деяния, и в следующей жизни всё по справедливости и возвращает.

— Но… — хотел встрять Заречный, однако старик его перебил.

— Но существует и благая карма. Это когда человек живёт не токмо ради себя, а ради других людей. Такие его деяния и поступки в следующих жизнях ему тако же возвернутся, токмо уже не наказанием, а какой-либо помощью, порою даже оттуда, откуда и не ждал вовсе. Для примера, ежели взять нашего Витю…

Парень встрепенулся, услышав из уст старика своё имя, но, по тону разговора поняв, что ничего плохого пока не предвидится, сразу успокоился. Велимудр заметил это движение, поэтому, не меняя интонации, продолжил:

— В своей прошлой жизни он был хорошим лекарем. Много людей от смерти спас, почитай что с того света вытянул. Да токмо обвинили как-то его в колдовстве, а он возьми да и сверни всё на иного человека. Женщину ту, на которую он свернул-то, по обвинению ложному на костре, как ведьму, сожгли… а он… Что ж, можно сказать, что он ещё легко отделался. В этой жизни его по злому наговору токмо лишь в тюрьму посадили, благо, что жизни не лишили. Сюда же, вслед за тобой, его Богиня Карна и привела за те добрые деяния, кои он в прошлой жизни творил, избавляя людей от напастей болезненных. Видать, пожалела душу его-то… Стало быть, мы с тобою из него Человека теперича сотворить должны.

Старик замолчал и вопросительно взглянул на Ивана.

— Теперь, вроде бы, понятно, — произнёс тот. — Но откуда ты знаешь, кто кем в своей прошлой жизни был?

— Для этого дар от рождения повинен быть. У меня он есть, вот и вижу.

— Понятно, — повторил Заречный.

— Ну, а коли понятно, — поднялся из-за стола Велимудр, — то сведи своего ученика в баньку. Попарь его как след. Да на вопросы, кои у него в голове вертятся, ответь. А то вижу, он при мне их задавать боится — никак от страха своего отойти не может. Вещички свежие для него я уж в баньку снёс. В своём-то мире он весь в непригодную для человека одёжу одет был. Из-за этого ничего в этот мир не проскочило вместе с ним. Словом, давай, занимайся с ним, да воспитывай по-отечески, коль у него родного отца-то не было.

Дав указание, старик вышел из дома. Заречный взглянул на своего нового подопечного, а когда тот поднял на него глаза, сказал, тоже поднимаясь со своего места:

— Ну что, Витя Куценко, пойдём в баню, пока солнышко не зашло? Нужно, как говорят, с дорожки помыться.

                                                                            Дух воина. Глава 28